citat: сатира





Огден Нэш
РУКОВОДСТВО ДЛЯ ДИКТАТОРА

Для начала нужно выбрать страну,
предпочтительно перенесшую войну и революцию и экономически идущую ко дну;
если вы демагог, наглец и убийца, вы сумеете там порезвиться всласть
и без всяких усилий захватите власть.
Наступив стране на горло ногой,
вы объявляете, что все её соседи наперебой
на неё посягают и хотят её съесть - не один, так другой…

И вы наперед потираете руки как организатор будущей бойни,
и назначаете премии за двойни и тройни…
между тем как средства массовой информации
убеждают массы продолжать размножаться и
громко говорят, что враг у ворот и что лучшая защита от вражьего коварства -
интенсивное деторождение в интересах государства…

Но так как для роста нужен простор, вы решаете расширить свою территорию,
и это не просто досужие слова и отнюдь не пустая игра ума;
а тех, кто просиживает штаны в Лиге наций, вы предлагаете послать подальше,
коль скоро они вам не дают "лебенсраума" (жизненное пространство - нем.)

И вы захватываете ещё одну страну и с чувством глубокого удовлетворения
оставляете там на полях сражений бывшие излишки своего населения,
и тогда выясняется, что народу снова мало,
и тогда вы спешите оповестить сограждан, что надо бы опять всё начать сначала;

Может быть, ваши покладистые подданные и займутся этими привычными делами,
а может быть, почтеннейший господин диктатор, они возьмутся за ум
и займутся вами.


Огден Нэш



История одного города

И вдруг затрубила труба, и забил барабан.
Бородавкин, застегнутый на все пуговицы и полный отваги, выехал на белом коне.
Глуповцы думали, что градоначальник едет покорять Византию, а вышло, что он замыслил покорить их самих…
*
Он не пошел ни прямо, ни направо, ни налево, а стал маневрировать.
Глуповцы высыпали из домов на улицу и громкими одобрениями поощряли искусного вождя.
– Слава те господи! – говорили они, снимая шапки и набожно крестясь на колокольню.
А Бородавкин все маневрировал да маневрировал и около полдён достиг до слободы Негодницы, где сделал привал.
Тут всем участвующим в походе раздали по чарке водки и приказали петь песни…
*
Только тогда Бородавкин спохватился и понял,
что шел слишком быстрыми шагами и совсем не туда, куда идти следует.
Начав собирать дани, он с удивлением и негодованием увидел, что дворы пусты,
и что если встречались кой-где куры, то и те были тощие от бескормицы.
Но, по обыкновению, он обсудил этот факт не прямо, а с собственной оригинальной точки зрения,
то есть увидел в нем бунт, произведенный на сей раз уже не невежеством, а излишеством просвещения.
– Вольный дух завели! Разжирели! – кричал он без памяти – На французов поглядываете!
И вот начался новый ряд походов, – походов уже против просвещения.
В первый поход Бородавкин спалил слободу Навозную, во второй – разорил Негодницу, в третий – расточил Болото.
Но подати всё задерживались.
Наступала минута, когда ему предстояло остаться на развалинах одному с своим секретарем, и он деятельно приготовлялся к этой минуте…

Салтыков-Щедрин (История одного города)





Салтыков-Щедрин
История одного города


Обыкновенно противу идиотов принимаются известные меры,
чтоб они, в неразумной стремительности, не всё опрокидывали, что встречается им на пути.
Но меры эти почти всегда касаются только, простых идиотов;
когда же придатком к идиотству является властность, то дело ограждения общества значительно усложняется…
Там, где простой идиот расшибает себе голову или наскакивает на рожон,
идиот властный раздробляет пополам всевозможные рожны и совершает свои злодеяния вполне беспрепятственно.
Даже в самой бесплодности или очевидном вреде этих злодеяний он не почерпает никаких для себя поучений.
Ему нет дела ни до каких результатов, потому что результаты эти выясняются не на нем
(он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отражаться),
а на чем-то ином, с чем у него не существует никакой органической связи.
Если бы, вследствие усиленной идиотской деятельности, даже весь мир обратился в пустыню, то и этот результат не устрашил бы идиота.
Кто знает, быть может, пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития?
Вот это-то отвержденное и вполне успокоившееся в самом себе идиотство и поражает…
На лице его не видно никаких вопросов; напротив того, во всех чертах выступает какая-то солдатски-невозмутимая уверенность, что все вопросы давно уже решены.
Какие это вопросы? Как они решены? - это загадка…

Убеждение, что это не злодей, а простой идиот,
который шагает всё прямо и ничего не видит, что делается по сторонам,
с каждым днем приобретало все больший и больший авторитет.
Но это раздражало еще сильнее.
Мысль, что шагание бессрочно, что в идиоте таится какая-то сила, которая цепенит умы, сделалась невыносимою.
Никто не задавался предположениями, что идиот может успокоиться или обратиться к лучшим чувствам
и что при таком обороте жизнь сделается возможною и даже спокойною.
Не только спокойствие, но даже самое счастье казалось обидным и унизительным,
в виду этого прохвоста, который единолично сокрушил целую массу мыслящих существ…

Салтыков-Щедрин ("История одного города")





Хотя браки и разводы происходят у нас довольно быстро и, можно сказать, без задержек,
однако желательно полностью механизировать эти домашние процедуры.
Для удобства публики необходимо поставить специальные автоматы,
которые за небольшую сумму могли бы выдавать гуляющей публике удостоверения о браке и разводе.
Скажем, познакомился человек с дамочкой,
подошел к автомату, опустил туда гривенник и -
получай брачное удостоверение.
Или муж. Поссорился, скажем, со своей супругой: кому нести бутылку пива, -
взял и без всяких драм и трагедий развелся у аппарата.
Для удобства населения желательно эти автоматы ставить на бульварах,
в общественных садах, в театрах, кино и так далее.

М.Зощенко




Салтыков-Щедрин
ГИЕНА (отрывки)

Загляните в любую Зоологию и всмотритесь в изображение гиены.
Ее заостренная книзу мордочка не говорит ни о лукавстве, ни о подвохе, ни о жестокости, а представляется даже миловидною.
Это хорошее впечатление она производит благодаря небольшим глазкам, в которых светится благосклонность.
У ксендзов такие умильные глаза бывают…
Или вот у чиновников, которым доверено наградные списки набело переписать, и они, чтобы всех обнадёжить, начинают всем одинаково улыбаться…
Кто бы подумал, что это изображение принадлежит одной из тех гиен, о которых с древних времен сложилась такая нехорошая репутация?!
Древние видели в гиене нечто сверхъестественное и приписывали ей силу волшебных чар.
Этот взгляд на гиену, в значительной мере, господствует и поныне между аборигенами тех стран, где обитают эти животные.
Мало того: арабы убеждены, что гиены не что иное, как замаскированные волшебники, которые днём являются в виде людей, а ночью принимают образ зверя, на погибель праведных душ…
Сверх того, гиена нападает только на слабых, спящих и беззащитных и, кроме того, нередко заходит в дома и уносит маленьких детей.
Вообще дети - любимое лакомство гиены-оборотня…
За всем тем, по свидетельству того же Брэма, насколько гиена ехидна, настолько она и труслива…
Гиен можно даже приручать.
Достигается приручение довольно легко: стоит только чаще прибегать к побоям и к купанью в холодной воде.
Прирученные таким образом гиены, рассказывает Брэм, завидевши его, вскакивали с радостным воем, начинали вокруг него прыгать, клали передние лапы ему на плечи, обнюхивали лицо, наконец поднимали хвост совсем прямо кверху и высовывали вывороченную кишку на 2 дюйма из заднего прохода.
Одним словом, человек восторжествовал и тут, как везде; только вот высунутая кишка - это уж лишнее.

«Но что же означает вся эта история и с какою целью она написана?» - быть может, спросит меня читатель -
А вот именно затем я её и рассказал, чтобы наглядным образом показать, что «человеческое» всегда и неизбежно должно восторжествовать над «гиенским».
Иногда нам кажется, что «гиенское» готово весь мир заполонить, что оно вот-вот задушит все живущее.
Такие фантасмагории случаются нередко.
Кругом раздается дьявольский хохот и визг; из глубины мрака несутся возгласы, призывающие к ненависти, к сваре, к междоусобью.
Всё, словно непроницаемым пологом, навсегда заслонено ненавистническим, клеветническим, гиенским!..
Но это - громадное и преступное заблуждение.
«Человеческое» никогда окончательно не погибало, но и под пеплом, которым временно засыпало его «гиенское», продолжало гореть.
И впредь оно не погибнет, и не перестанет гореть - никогда!
Ибо для того, чтобы оно восторжествовало, необходимо только одно: осветить сердца и умы сознанием, что «гиенство» вовсе не обладает теми волшебными чарами, которые приписывает ему безумный и злой предрассудок.
Как только это просветление свершится, не будет надобности и в приручении «гиенства» - зачем?
оно все-таки не перестанет смердить… но будет все дальше и дальше удаляться вглубь,
покуда, наконец, море не поглотит его, как древле оно поглотило стадо свиней.

Салтыков-Щедрин




М.Зощенко

Хочется рассказать про одного начальника. Очень уж глубокоинтересная личность…
Так вот, извольте видеть, было это в небольшом городе. Даже не в городе, а в местечке.
И было это в воскресенье.
Представьте себе - весна, весеннее солнышко играет. Природа, так сказать, пробуждается. Травка, возможно что, зеленеть начинает.
Население, конечно, высыпало на улицу. Панели шлифует.
И тут же среди населения гуляет собственной персоной помощник начальника местной милиции Дрожкин.
С супругой. Прелестный ситцевый туалет. Шляпка. Зонтичек. Галоши.
И гуляют они, ну, прямо, как простые смертные. Не гнушаются. Прямо, так и прут под ручку по общему тротуару.
Доперли они до угла бывшей Казначейской улицы. Вдруг, стоп.
Среди, можно сказать, общего переходного тротуара - свинья мотается.
Такая, довольно крупная свинья, пудов, может быть, на семь.
И пес ее знает, откуда она забрела. Но факт, что забрела, и явно нарушает общественный беспорядок.
А тут, как на грех - товарищ Дрожкин с супругой.
Господи, твоя воля! Да, может, товарищу Дрожкину неприятно на свинью глядеть?
Может, ему во внеслужебное время охота на какую-нибудь благородную часть природы поглядеть?
А тут свинья. Господи, твоя воля, какие неосторожные поступки со стороны свиньи!
И кто такую дрянь выпустил наружу? Это же, прямо, невозможно!
А главное - товарищ Дрожкин вспыльчивый был. Он сразу вскипел.
– Это, – кричит, – чья свинья? Будьте любезны ее ликвидировать.
Прохожие, известно, растерялись. Молчат. Начальник говорит:
– Это что ж делается средь бела дня! Свиньи прохожих затирают. Шагу не дают шагнуть. Вот я ее сейчас из револьверу тяпну.
Вынимает, конечно, товарищ Дрожкин револьвер…
Только хотел начальник свинку угробить - жена вмешалась. Супруга.
– Петя, - говорит, – не надо ее из револьверу бить. Сейчас, может быть, она под ворота удалится.
Муж говорит:
– Не твое гражданское дело. Замри на короткое время. Не вмешивайся в действия милиции.
В это время из-под ворот такая небольшая старушка выплывает. Выплывает такая небольшая старушка и что-то ищет.
– Ахти, – говорит, – господи! Да вот он где, мой кабан. Не надо его, товарищ начальник, из пистолета пужать. Сейчас я его уберу.
Товарищ Дрожкин обратно вспылил. Может, ему хотелось на природу любоваться, а тут, извиняюсь, неуклюжая старуха со свиньей.
– Ага, – говорит, – твоя свинья! Вот я ее сейчас из револьверу трахну. А тебя в отделение отправлю. Будешь свиней распущать.
Тут опять жена вмешалась.
– Петя, – говорит, – пойдем, за ради бога. Опоздаем же на обед.
И, конечно, по глупости своей супруга за рукав потянула, – дескать, пойдем.
Ужасно побледнел начальник милиции.
– Ах, так, – говорит, – вмешиваться в действия и в распоряжения милиции! За рукава хватать! Вот я тебя сейчас арестую.
Свистнул тов. Дрожкин постового.
– Взять, – говорит, – эту гражданку. Отправить в отделение. Вмешивалась в действия милиции.
Взял постовой неосторожную супругу за руку и повел в отделение.
Народ безмолвствовал.
А сколько жена просидела в милиции и каковы были последствия семейной неурядицы – нам неизвестно.

М.Зощенко (из рассказа Административный восторг)


Жванецкий

Патриотизм:
это четкое, ясное, хорошо аргументированное объяснение того,
почему мы должны жить хуже других.

Патриот:
Глаза язвенника.
Кого-то ищет.
Руки чешутся.
Настолько жаждет драки, что готов быть побитым…
Он говорит о любви к родине, но ненавидит всех.
На лице усмешка, которая бывает при очень большой лжи.
Сбить с этой лжи его невозможно, потому что он не даст.
Он-то знает, что врет. Это вы не знаете.
Чаще всего он тянет обратно в социализм, где водка три шестьдесят две, где все знакомо, как в родной помойной яме.
Где висят для поцелуя похожие, как близнецы, ряха начальника милиции и задница первого секретаря обкома партии.
Где центр торговли - туалет, центр культуры - лифт, а центр любви - радиатор.
И смерть приносит облегчение всем, включая покойника…

Патриотический монолог:


М.Жванецкий




М.Жванецкий
ВОЗРАЖЕНИЯ (1987) (отрывки)

– Наш народ привык и приучен, чтобы им управляли. Он привык верить руководителям. Он должен верить и будет верить. Как он привык, так и должен жить… Он привык ненавидеть иностранное и должен. Он привык считать каждого, кто уезжает, предателем и должен…
Святые традиции наши - терпение, безропотность, подчинение. Для государства выгодно. Государство укреплялось…
– Государству выгодно. А для людей что?.. Куда оно мчится такое государство, которому выгодно то, что невыгодно людям. К войне!
– С таким государством можно любую войну выиграть.
– Зачем ее выигрывать? Какое-то время жить за счет других, разорить их и опять стремиться к войне. Дайте людям сказать, дайте людям выйти на улицу по своей воле.
– Не дам. Избалованный народ не нужен никому. Он горе для руководства. Руководство теряет кулак. Низ перестает слушать приказ. Hе реагирует на команду. Как вы будете осуществлять руководство, перебрасывать людские ресурсы, держать оборону?
– А может быть, лучше договориться о мире и не держать оборону?
– Без обороны не государство! Без армии, без таможни, без паспорта - не государство!
– Дайте людям жить свободно…
– Нельзя. Может, где-то можно, у нас нельзя. Тут такое начнется!..
– Какое начнется?
– Анархия. Светопреставление. Разбой.
– Так вы ненавидите свой народ.
– Иди, посмотри, что они пишут, что ими движет, как они заглядывают в чужую тарелку! Как они жрут друг друга!
– Так они не понимают. Вы им не давали никакой информации ни о себе, ни о других народах. Вечное подчинение - это вечная темнота, вечная озлобленность против других таких же. Но даже для создания военной техники надо быть свободным.
– Не обязательно. Сталин из тюрьмы привозил – и работали, и победили.
– Какой ценой? Один к четырем. Гордимся двадцатью миллионами погибших. Конечно, можно воевать, не считая людей. Можно строить ГЭС, не считая людей, можно тушить пожары, не считая людей. Когда люди не важны, можно строить новую жизнь, загадочную жизнь, непонятно для кого.
– Государство должно быть сильным.
– Не будет сильным. Все развалится. Не бывает сильным государство, где люди недовольны, молчаливы, озлоблены, где люди дико сцепляются друг с другом… Как будет крепким государство, состоящее из враждующих людей?..
– В этом государстве нужен только порядок.
– Что такое порядок? Для кого он?
– Для государства.
– Кому нужно государство, где столько мертвых? Каким людям нужно столько мертвых, голодных, темных, обозленных, какому государству, каким людям? Это нужно вам лично и каким-то вашим, которые на мутной волне попали наверх… Но нас ты будешь всю жизнь держать в напряжении, пугать врагами, сплачивать страхом, просто, чтобы иметь нас всех, как ты имел нас всю жизнь до последних лет.
– Я тебя, гниду!
– Да ты что! Ты труслив, как шакал, и измят своей карьерой, как старая газета. Что ты? Бога моли, что тебе такой народ достался. Бога моли, что о твоих делах никто не знает. Бога моли, что тебе никто не считает, скольких ты посадил, скольких ты убил разными испытаниями.
– Ты, гнида, какой национальности?
– Вот это уже вопрос по делу. Это прямо касается сути. Когда-нибудь ты ответишь, как это ты так ловко стравливал людей с людьми. Этот народ нам вредит, этот народ сотрудничает с врагами, этот народ скупой, этот народ жадный, этот хитрый, этот чернозадый, этот чучмек, это хохлы, это кацапы, это жиды, это чурки. Этот народ специально для анекдотов, этот народ жулик, этот косоглазый. Ты здорово преуспел в этом. Потому что когда у людей нет цели в своей жизни, они ищут ее в чужой. Ты приучил всегда иметь врага. Не хватает внешнего - вот тебе внутренний…
– Я тебя узнал. Ты враг.
– Да. Я твой враг. Давай смотреть друг на друга внимательно… Для будущего.
– Для детей наших!
– Да. Для детей наших.

1987 г.

М.Жванецкий





Михаил Зощенко
СВЕТЛЫЙ ГЕНИЙ

Речь о раскрепощении женщин товарищ Фиолетов закончил с необыкновенным подъемом.
Он стукнул кулаком по столу, топнул ногой, откинул назад свои волосы и громко закричал:
— Гражданки! Вы, которые эти белые рабыни плиты и тому подобное. И которые деспот муж элемент несознательно относится. И кухня которая эта и тому подобное. Шитье, одним словом. Довольно этих про этих цепей. Полное раскрепощение, к свету нога об руку с наукой и техникой.
— Уру! — закричали женщины. — Уру-ру…
Несколько женщин бросились на оратора, сковырнули его с ног и принялись качать, неловко подбрасывая фиолетовское тело под самую электрическую люстру.
«Не ушибся бы», — думал Фиолетов, испуганно брыкаясь и дергая ногами в белых суровых носках.
Через пять минут, когда Фиолетов начал кусаться, восторженные гражданки поставили его на пол и наперерыв жали ему руки, восхищаясь симпатичной его речью.
Какая-то немолодая гражданка в байковом платке подошла к Фиолетову и, потрясая его руку, робко сказала:
— Вы этот, как его, светлый гений человечества в окне женщины.
Фиолетов накинул на плечи пальто и вышел на улицу, слегка покачиваясь.
Фиолетовское нутро пело и ликовало.
«Да-с, — думал Фиолетов. — Тово-с. Здорово… Светлый гений… А?»
Фиолетов быстро дошел до дому и нетерпеливо принялся стучать в дверь кулаком. Ему открыла жена.
— Открыли? — ехидно спросил Фиолетов. — Два часа стоишь, как собака на лестнице… Наконец открыли.
— Иван Палыч, я враз открыла, — сказала жена.
— Враз, враз! А вам охота, чтоб не враз? Вам охота, чтоб муж восемь часов простаивал на лестнице? Вам охота восьмичасовой рабочий день тратить?! Жрать!
Жена метнулась в кухню и через минуту поставила перед Фиолетовым тарелку с супом.
— Ну, конечно, — сказал Фиолетов, — работаешь, как собака, как сукина дочь, а тут суп несоленый.
— Посолите, Иван Палыч, — простодушно сказала жена.
— Ага, теперь посолите! — заорал Фиолетов. — По-вашему, мне только и делов, что супы солить? Работаешь, как собака, а тут суп солить?!
Жена печально зевнула, перекрестила рот и пересела на другой стул.
— Пересаживаетесь! — завизжал Фиолетов. — Демонстрации мне устраиваете? Довольно мещанской идеологии! Я вам накажу кузькину мать…
Фиолетов уныло покушал, скинул с себя пиджак и сказал:
— Зашить надо. Разорвали, черти, качавши… Нечего без дела-то сидеть.
Жена взяла пиджак и принялась за шитье.
— Да электричество зря не жгите! — крикнул Фиолетов, заваливаясь на постель. — Мне же платить придется… Можете и в темноте зашить. Не узоры писать.
Жена потушила лампочку и неровными стежками стала пришивать пиджак к своей юбке.
Светлый гений, тихо посвистывая носом, спал.

М.Зощенко





Антон Макуни рассказ
ТРУДНЫЙ ЭПИЗОД

Съемки фильма о 1917-м подходили к концу. Осталось снять всего один эпизод.
Режиссер Коньков горячо объяснял одетому в матросскую форму актеру Андрею Пухову:
— Вы, Андрей, революционный матрос. Вы возмущены вопиющей несправедливостью, царящей вокруг. Эксплуатацией, взяточничеством, коррупцией царских чиновников, цены беспрерывно растут, инфляция… Вас душит гнев и ненависть. И вы кричите: «Сволочи! Кровопийцы! Замучили! Сколько можно терпеть?!», хватаете винтовку, стреляете вверх. Далее пойдут кадры штурма Зимнего дворца. Понятно?
— Понятно, — уныло ответил Пухов.
— Приготовились! Мотор! — скомандовал режиссер.
Пухов, сгорбившись, вышел на середину съемочной площадки, вяло потоптался на месте, нехотя тряхнул винтовкой, и пробубнил:
— Сволочи… Кровопийцы…
— Стоп-стоп-стоп! — прервал съемочный процесс Коньков. — Не верю! Совсем не верю! Что вы играете? Вы же — матрос! Революционный! Где ненависть в глазах? Где возмущение, рвущееся из груди? Давайте по новой! Приготовились… Дубль два. Мотор!
Пухов снова вышел на середину площадки и, с трудом сдерживая зевоту, начал: «Своло…»
— Стоп! — закричал режиссер. — Андрей! Ну как вам объяснить? Вы же не матрос! Вы… барышня какая-то! Где порыв? Где возмущение? Где ненависть? Вы должны показать, как вас достали! До-ста-ли! Понимаете? Давайте третий дубль. Мотор!
Но и третий дубль не удался.
— Сволочи… Кровопийцы… — промямлил Пухов и… уронил винтовку.
— Все! Хватит! Перерыв! — заорал побагровевший режиссер Коньков и, чтобы хоть немного отвлечься, пультом включил стоящий у стены телевизор. Там шли последние известия. Члены съемочной группы разбрелись по углам… Актер Пухов положил винтовку на пол, присел рядом с ней и закрыл глаза.
— Тарифы на электроэнергию скоро вырастут вдвое, — бодро объявил теледиктор.
Услышав это, Пухов открыл глаза.
— Цены на бензин и не думают опускаться, — пророкотал телеведущий. — В следующем году их рост составит…
Пухов приподнялся и вперился в экран.
— Не отстает и телефонная сеть, — лучезарно улыбнулся с экрана телеведущий. — Оплата услуг связи возрастет…
Пухов вскочил.
— Пассажирские перевозки убыточны, — тем временем сообщил диктор. — Поэтому МПС планирует поднять цены на билеты уже со следующего…
— Сволочи! Гады! Кровопийцы! Угнетатели трудового Народа! — схватив винтовку, и потрясая ей, зарычал Пухов. — Всех перестреляю! Сколько можно терпеть!..




Аркадий Арканов
Очень крепкое здоровье императора Бляма

У императора Бляма было очень крепкое здоровье.
Выходившая ежедневно императорская газета каждый раз сообщала об этом огромными буквами: «У императора Бляма и сегодня очень крепкое здоровье!»
И жители империи, встречаясь друг с другом в очередях за рисом, обменивались вместо приветствий бодрыми восклицаниями:
- Вы слышали радостную новость?! У императора Бляма и сегодня очень крепкое здоровье!
- Да-да-да! Я читал уже эту радостную новость в газете!
- И вчера у императора Бляма было очень крепкое здоровье!
- Да-да-да! И вчера у императора Бляма было очень крепкое здоровье!..
И, получив причитавшуюся порцию риса, жители империи расходились, вздыхая:
- Конечно, риса могло быть и больше, но разве это что-нибудь значит по сравнению с тем, что у императора Бляма и сегодня очень хорошее здоровье!..
… А между тем очень крепкое здоровье императора Бляма - оставляло желать лучшего.
Даже был создан огромный научный Институт Крепкого Здоровья Императора Бляма.
Институт имел, разумеется, несметное количество отделов.
Отдел Мозга Императора Бляма, Отдел Правой Руки Императора Бляма, Отдел Левой Ноги Императора Бляма, Отдел Растительности Императора Бляма, Отдел Печени, Отдел Стула…
Был даже один Отдел, назвать который своим именем было не совсем прилично.
Поэтому он назывался под псевдонимом - Личный Отдел Императора Бляма…
И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы сотрудник Отдела Левой Ноги не раздобыл где-то препарат, увеличивающий рост и силу мышечных волокон.
Это привело к тому, что Левая Нога Императора Бляма в короткий срок достигла неимоверных размеров и стала оказывать физическое и политическое давление на жизнь империи вообще.
Все стало зависеть от прихоти Левой Ноги Императора Бляма, с которой он в силу ее размеров вставал каждое утро.
Сотрудники Отдела Левой Ноги стали получать по дополнительной унции риса, что привело к недовольству в других отделах.
Начались распри, мордобои и кровопролития.
Сотрудникам Личного Отдела удалось похитить пресловутый препарат силы и роста.
В результате этого Личный Отдел Императора Бляма принял такие параметры, что даже Крепкое Здоровье Императора Бляма оказалось под угрозой.
Тем не менее жители империи, стоя в очередях за рисом, по-прежнему обсуждали радостные газетные сообщения.
- У императора Бляма и сегодня очень крепкое здоровье!
- Да я читал, что не только сегодня у императора Бляма очень крепкое здоровье, но и завтра у императора Бляма очень крепкое здоровье!..
- А я читал, что и послезавтра у императора Бляма очень крепкое здоровье!
- А я, что и послепослепослезавтра!
- А я, что и послепослепослепослезавтра!
Так они продлевали очень крепкое здоровье императора Бляма до десяти тысяч лет, и к этому моменту как раз подходила очередь за рисом…
И, получив по крохотной порции риса, жители империи расходились, вздыхая:
- Если бы не очень крепкое здоровье императора Бляма, то вообще можно было бы протянуть ноги…
А крепкое здоровье императора Бляма постепенно расшатывалось…
Начались бесконечные острые приступы.
Артериальный Отдел, пользуясь широко разветвленной агентурной капиллярной сетью, стал оказывать на Отдел Мозга весьма повышенное давление.
Назревал явный кризис.
Реакционно настроенные эскулапы настаивали на старинном, испытанном дедовском средстве - на обширном кровопускании…
Но уже ничто не смогло спасти очень крепкого здоровья Императора Бляма, в организме которого были нарушены разумные принципы динамического равновесия…

Потомки жителей империи спустя много лет недоуменно спрашивали друг друга:
- Неужели было когда-то время, когда у ИМПЕРАТОРА БЛЯМА БЫЛО ОЧЕНЬ КРЕПКОЕ ЗДОРОВЬЕ?
Им просто не верилось.

А.Арканов



Аркадий Аверченко
Русский в Европах (коротко)

В курзале одного заграничного курорта собралась за послеобеденным кофе самая разношерстная компания…
Разговор шел благодушный, послеобеденный.
- Вы, кажется, англичанин? - спросил француз высокого бритого господина. - Обожаю я вашу нацию: самый дельный вы, умный народ.
- После вас, - с любезностью поклонился англичанин…
- Вы, японцы, - говорил немец, - изумляли и продолжаете изумлять нас, европейцев. Благодаря вам слово «Азия» перестало быть символом дикости, некультурности.
- Недаром нас называют «немцами Дальнего Востока», - скромно улыбнувшись, ответил японец…
В другом углу грек тужился, тужился и наконец сказал:
- Замечательный вы народ, венгерцы!
- Чем? - искренно удивился венгерец.
- Ну, как же… Венгерку хорошо танцуете.
- И вы, греки, хорошие.
- Да что вы говорите?! Чем?
- Ну… вообще. Приятный такой народ. Классический. Маслины вот тоже. Периклы всякие.
А сбоку у стола сидел один молчаливый человек и, опустив буйную голову на ладони, сосредоточенно печально молчал.
Любезный француз давно уже поглядывал на него. Наконец, не выдержал, дотронулся до его широкого плеча:
- Вы, вероятно, мсье, турок? По-моему - одна из лучших наций в мире!
- Нет, не турок.
- А кто же, осмелюсь спросить?
- Русский я!..
- Русский? Да что вы говорите?.. Альфред, Мадлена! Вы хотели видеть настоящего русского - смотрите скорее!
- Где, где?..
- Немца бы от него подальше убрать. А то немцы больно уж ему насолили… как бы он его не тово!..
- Очень вас большевики мучили? - спросил добрый японец…
- А что такое взятка? Напиток такой или танец?
- А правда ли, что если русскому рабочему запеть «Интернационал», он сейчас же начинает вешать на фонаре прохожего человека в крахмальной рубашке и очках?
- А правда, что некоторые русские покупали фунт сахару за пятьдесят рублей, а продавали за тысячу?
- Правда ли, что разбойнику Разину поставили на главной площади памятник?..
- Горит!! - крикнул вдруг русский, шваркнув полупудовым кулаком по столу.
- Что горит? Где? Боже мой…
- Душа у меня горит! Эй, кельнер, камерьере, шестерка - как тебя там?! Волоки вина побольше! Всех угощаю! Поймёте ли вы тоску души моей?! Сумеете ли заглянуть в бездну души славянской… Эх-ма!..
Сгущались темно-синие сумерки.
Русский, страшный, растрепанный, держа в одной руке бутылку, а кулаком другой руки грозя заграничному небу, говорил:
- Сочувствуете, говорите? А мне чихать на ваше заграничное сочувствие!! Вы думаете, вы мне все - мало моей жизни отняли? Ты, немецкая морда… Разве я могу забыть? А тебе разве забуду, как ты своих носатых китайских чертей прислал - нашу дор… доррогую Россию губить? А венгерец… тоже и ты хорош… Ох, горько мне с вами, ох, тошнехонько… Пить со мной вы можете сколько угодно, но понять мою душеньку?! Горит внутри, братцы! Закопал я свою молодость, свою радость в землю сырую… «Умру-у, похоронят, как не-е жил на свете!»…
И долго еще в опустевшем курзале, когда все постепенно, на цыпочках, разошлись, - долго еще разносились стоны и рыдания полупьяного одинокого человека… И долго лежал он так, неразгаданная мятущаяся душа, лежал, положив голову на ослабевшие руки, пока не подошел метрдотель…

Аверченко





Михаил Зощенко
ЛЮБОВЬ (коротко)

Вечеринка кончилась поздно…
Вася Чесноков надел шубу и вышел с Машенькой на улицу, крепко взяв ее под руку.
Было холодно. Светила луна. И под ногами скрипел снег…
– Вот вы смеетесь и зубки скалите, - сказал Вася, - а я действительно, Марья Васильевна, горячо вас обожаю и люблю. Вот скажите: лягте, Вася Чесноков, на рельсы, и лежите до первого трамвая - и лягу. Ей-богу…
– Да бросьте вы, - сказала Машенька, - посмотрите лучше, какая чудная красота вокруг, когда луна светит.
– Да, замечательная красота, - сказал Вася, глядя с некоторым изумлением на облупленную штукатурку дома… Вот многие учёные и партийные люди отрицают чувства любви, а я, Марья Васильевна, не отрицаю. Я могу питать к вам чувства до самой моей смерти и до самопожертвования. Ей-богу… Вот скажите: ударься, Вася Чесноков, затылком об ту стенку - ударюсь…
Парочка вышла на Крюков канал.
– Ей-богу, - снова сказал Вася, - хотите вот - брошусь в канал? А, Марья Васильевна? Вы мне не верите, а я могу доказать…
Вася Чесноков взялся за перила и сделал вид, что лезет.
– Ах! - закричала Машенька. - Вася! Что вы!
Какая-то мрачная фигура вынырнула вдруг из-за угла.
– Чего разорались? - тихо сказала фигура, подробно осматривая парочку.
Машенька в ужасе вскрикнула и прижалась к решетке.
Человек подошел ближе и потянул Васю Чеснокова за рукав.
– Скидавай пальто. Да живо. А пикнешь - стукну по балде, и нету тебя. Понял, сволочь? Скидавай!
Вася дрожащими руками расстегнул шубу и снял.
– И сапоги тоже сымай!..
– Даму не трогаете, а меня - сапоги снимай, - проговорил Вася обидчивым тоном, - у ей и шуба, и калоши, а я сапоги снимай.
Человек спокойно посмотрел на Машеньку и сказал:
– С её снимешь, понесёшь узлом - и засыпался. Знаю, что делаю.
Вася Чесноков присел на снег и стал расшнуровывать ботинки.
– У ей и шуба, - снова сказал Вася, - и калоши, а я отдувайся за всех…
Человек напялил на себя Васину шубу, сунул ботинки в карманы и сказал:
– Сиди и не двигайся и зубами не колоти. А ежели крикнешь или двинешься - пропал. Понял, сволочь?..
Человек поспешно запахнул шубу и исчез.
Вася обмяк, скис и кулем сидел на снегу, с недоверием посматривая на свои ноги в белых носках.
– Дождались, - сказал он, со злобой взглянув на Машеньку. - Я же её провожай, я и имущества лишайся. Да?..
Когда шаги грабителя стали совершенно неслышны, Вася Чесноков заерзал вдруг ногами по снегу и закричал тонким, пронзительным голосом:
– Караул! Грабят!
Потом сорвался с места и побежал по снегу, в ужасе подпрыгивая и дергая ногами.
Машенька осталась у решётки.

Зощенко





АРКАДИЙ АВЕРЧЕНКО
ПОД ЛУЧОМ ЗДРАВОГО СМЫСЛА (коротко)

Однажды в военное министерство одной страны явился человек и сказал:
- Я сделал новое важное открытие в военном воздухоплавании и хочу продать его…
Все очень обрадовались и повели изобретателя к генералу.
- В чем заключается ваше изобретение?
- Я придумал тип дирижабля, который не боится ни дождя, ни ветра, ни бури. Не купите ли?
- Да! - сказал генерал, просмотрев чертежи. - Сколько вы хотите за это изобретение?
- Миллион.
- Прекрасно! - воскликнул генерал - Вот вам миллион. Если придумаете еще что нибудь - приходите.
- А у меня еще есть что-то для вас, - подмигнул незнакомец. - Я изобрел пушку, которая легко подшибает придуманный мной дирижабль…
Ничего не поделаешь. - поморщился генерал. - Мы должны купить вашу ужасную пушку, потому что вы можете продать ее кому нибудь другому. Сколько?
- Миллион.
Генерал расплатился с изобретателем, похлопал его по плечу и сказал:
- А вы очень способный человек… придумать такую ужасную, грозную пушку…
- Она, действительно, страшна. Но… я придумал для дирижабля такую крепкую оболочку (мой секрет!), которую моя пушка даже и не поцарапает!..
Генерал тяжело вздохнул и сказал:
- Сколько?
- Миллион.
- О, Господи! Вот человек!.. Ну, ладно. Берите еще миллион. Разоряйте нас!
Незнакомец получил деньги, пожал генералу руку и сделал шаг к выходу.
- Послушайте! - остановил его генерал. - Вы, действительно, уверены, что ваша оболочка непробиваема?
- Без сомнения, непробиваема… Если не будут изобретены новые ядра, особо-разрушительной силы…
- А они не будут изобретены? - вздрогнул генерал.
- Они уже изобретены!
- Кем?
- Мною.
- О, чёрт!.. - И, конечно, вы предложите продать нам эти новые ядра… А когда мы у вас купим ядра, вы намекнете что у вас есть еще одна броня, самого непроницаемого качества… и продадите ее за свой идиотский миллион, а потом придумаете новые ядра?!
- Без сомнения.
Генерал вырвал клок волос из своей головы и заревел:
- Чтоб вы пропали, проклятый! Вы завели нас в такой тупик, в котором вся наша страна завязнет, разорится и погибнет. Скажите, кто вы такой?!..
Я - Здравый Смысл!.. У вас слабый ум и вы не можете понять, что - безразлично, разорится ли ваша страна на вооружения в десять лет, или в десять минут…
И, оглушительно хлопнув дверью, незнакомец выбежал из военного министерства указанной выше страны.

Аверченко





САША ЧЁРНЫЙ
КОМАРИНЫЕ МОЩИ (отрывки из рассказа)

Вот вы мою Наташу помните… Цветок полевой, кровь с кефиром.
Прохожие шеи сворачивали, до того у нее линии натуральные были.
Плечики, щечки и тому подобное. Виолончель…
Хоть садись да пиши с нее плакат для голландского какао…
А теперь… Видали, что моя Наташа, на других глядя, над собой сделала? Начала гурией, кончила фурией…
Подкатился я как-то к ней: ну скажи, Ната, ниточка ты моя, для кого это ты себя в гвоздь заостряешь?
Не для меня же, надеюсь. Вкусы мои тебе с детства известны.
А ежели, не дай Бог, для других, - то где же такие козлы противоестественные, чтобы на твое плоскогорье любоваться стали?
Сузила она только глаза, как пантера перед прыжком…
Два часа я потом у нее же, дурак, перед закрытой дверью прощенья просил… сто франков дал - простила.
А сколько терпит?..
Утром корочку поджаренную пососет, в обед два лимона выжмет, вечером простоквашей рот прополощет.
Ночью невзначай проснешься: лежит она рядом, губы дрожат, глаза сухие, голодные… Как у вурдалака.
Даже подвинешься к краю - как бы зубами не впилась.
А в чем дело? Хлеб толстит, картофель распирает, мясо разносит, молоко развозит…
Да еще раз в неделю полную голодовку объявляет. Ну, само собой, - меня же и грызет с утра до ночи от раздражения.
Дочка даже, тринадцатилетняя килька, туда же. Линию себе выравнивает…
- Ты, говорю, чучело, растешь - тебе питаться надо. Я в твоем возрасте даже сырые вареники на кухне крал, до того жадный был.
Фыркнет, скажет что-нибудь, чего ни в одном словаре нет, и отвернется.
- На кого, комариные мощи, фыркаешь? На отца?
Мать за нее: не вмешивайтесь, пожалуйста. Я свою дочь не в кормилицы готовлю…
Только и слышишь: сантиметра три, слава Богу, за неделю спустила…
Для кого старается? Инвалид столетний и тот отвернется…
А главный вопрос - я-то из-за чего страдаю? Доход у меня кое-какой есть… Кручусь, кручусь, как козел на ярмарке.
Кулебяку-то я свою насущную заслужил?
Придешь домой, носом потянешь: прежде хоть обедом пахло, а теперь одной голой пудрой…
По ночам даже пельмени снятся, гуси с кашей мимо носа летают. Только одного за лапку поймаешь, ан тут и проснешься…
Да-с. Мода…
А я так полагаю: ежели бы завтра шутники какие пропечатали, что модно щипцы для завивки в ноздре носить, - все дамы так оптом носы бы и продырявили. Уж мои-то первые, будьте покойны-с.
И опять: почему портные, дураки, ее не отменят? Сговорились бы с фабрикантами и готово.
Ведь на полную даму и материи больше идет…
Да и фермерам и лавочникам, посудите, какая прибыль, ежели вся женская часть на натуральные продукты набросится!..
Я уж и то прикидывал: не через женский ли недоед и весь мировой кризис колом встал?
Как вы полагаете?..

Саша Черный




Аркадий Аверченко
ТЯЖЁЛОЕ ЗАНЯТИЕ (коротко)

Недавно в Думе какой-то депутат сказал речь, приблизительно, следующего содержания:
- Я не говорю, что нужно бить инородцев, вообще… Поляков, литовцев и татар можно и не бить… Но евреев бить можно и нужно - я удивляюсь, как этого не понимают!?..
Многие изумлялись:
- Что это такое? Как человеческая голова может родить подобную мысль?
Вот как:
Однажды депутат не пошел в Думу, а остался дома и сидел в кабинете, злой, угрюмый, раздражительный.
- Что с тобой? - спросила жена.
- Речь бы мне нужно сказать в Думе. А Речи нету.
- Так ты придумай, - посоветовала жена.
- Да как же придумай! Вот сижу уже третий час, стараюсь, как ломовая лошадь, а голова все не думает!..
- А голова то у тебя большая, - сказала жена, смотря на мужа.
- Да чёрт ли в ней, что большая! Чего не надо - то она думает: о цветочках там, о столе. А как к речи - стоп. Молчит.
- А ты поболтай ею! Пошибче… Может, мозги застоялись.
Депутат покорно поболтал головой.
- Ну?
- Ничего. Молчит.
Жена вздохнула и вышла из комнаты.
- Тише! - крикнула она детям. - Не мешайте папе. Ему нехорошо.
- А что с ним? - спросили дети.
- Голова молчит.
А в кабинете сидел отец опечаленных малюток, тряс тяжелой головой и бешено шипел:
- Да думай же! Думай, проклятая.
К обеду вышел еще более злой, с растрепанными волосами.
Проходя в дверь, злобно стукнул головой о косяк и заревел:
- Будешь ты думать? Вот тебе! Думай, думай.
Дети испугались. Заплакали.
- Что это он, мама?
- Не бойтесь. Это он голову разбудить хочет. Голова у него заснула…
Около семи часов из кабинета послышался легкий стук, шорох и скрип.
- Что это скрипит, мама? - спрашивали дети, цепляясь за юбку матери.
- Ничего, милые. Не бойтесь. Это папа думает.
- Тяжело, небось? - спросил малютка Ваня.
- А ты как полагаешь!.. Никогда в роду у нас этого не было. Чтобы думать.

Депутат стоял на трибуне.
- Говорите же! - попросил председатель. - Чего ж вы молчите?
- Сейчас, сейчас, - тяжело дыша, прошептал депутат. - Дайте начать. О, чем бишь я хотел…
На лбу надулись черные жилы. Теплый пот струился по лицу, скатываясь за воротник. Ну, же! Скорее.
- Сейчас, сейчас.
Глаза вылезли из орбит. Голова качнулась на шее, вздрогнула… послышался явственный треск, лязг и потом шорох, будто бы где-то осыпалась земля или рукой перебирали камушки. Что то затрещало, охнуло… депутат открыл рот и с усилием проревел:
- Я не говорю, что нужно бить инородцев, вообще… Поляков, литовцев и татар можно и не бить… Но евреев бить можно и нужно - я удивляюсь, как этого не понимают!?..
Вот - откуда взялась эта речь.

Аверченко




Станислав Ежи Лец
НЕПРИЧЁСАННЫЕ МЫСЛИ

Не у всякой серой массы есть что-то общее с мозгом.
Чем мельче жители, тем более великой кажется им империя.
Иуды тоже научились носить кресты.
Когда кричат: «Да здравствует!» - это значит только, что еще терпят.
Те, кто надел на глаза шоры, должны помнить, что в комплект входят ещё узда и кнут.
Не всякая пальма первенства приносит плоды.
Опьянение победой подчас переходит в алкоголизм.
У каждого века - своё средневековье.
Мечта рабов: рынок, где можно было бы покупать себе господ.
Сплетни, старея, превращаются в легенды.
Когда миф сталкивается с мифом, столкновение происходит вполне реальное.
Люди, почитаемые, как боги, со временем утрачивают человеческие черты.
Боюсь ангелов, они добрые, их легко уговорить стать чертями.
В аду дьявол - образ положительный.
На рогах дьявола нимб держится крепче.
Если бы козла отпущения можно было ещё и доить!
«Выше голову!» - произнёс палач, набрасывая петлю.
Ну, допустим, ты пробил головой стену. Что ты будешь делать в соседней камере?
Техника достигнет такого совершенства, что человек сможет обойтись без самого себя.
Услышав «Да здравствует прогресс!», всегда спрашивай: «Прогресс чего?»
Если людоед пользуется вилкой и ножом - это прогресс?
Многим нулям кажется, что они - орбита, по которой вращается мир.
Признания, что мир прекрасен, больше всего ждут от меня те, кто делает его отвратительным.
Некоторые не видят разницы между онанизмом и "верностью себе".
Люди, как я заметил, любят такие мысли, которые не заставляют их думать.
Гениальное произведение и дурак поймет. Но ведь совершенно иначе!
Сатира никогда не пройдет по конкурсу,- в жюри сидят ее объекты.
Сложнее всего с правдой в те времена, когда все может быть правдой.
Я повторяю столь старые истины, что человечество их не помнит.
Миг познания своей бездарности - это проблеск гения.
Лужа подчас производит глубокое впечатление.
То, что он умер, еще не доказывает, что он жил.
Совесть у него чистая. Не бывшая в употреблении.
Он нес знамя высоко - не хотел его видеть.
Он напоминает мне вошь на лысине. Вокруг все блестит, - а все же вошь.
В нем ощущается какая-то огромная пустота, до краев наполненная эрудицией.
Он? Обладатель энциклопедического невежества.
Когда смотришь на нее, невозможно примириться с мыслью, что у ее души нет такого пышного бюста.
Они так тесно прижались друг к другу, что для чувств не осталось места.
Верующий ли я? Это одному Богу известно.
А может быть, мы только чье-то воспоминание?
Подумай, прежде чем подумать!
Всё в руках человека. Поэтому их надо чаще мыть.
Не раскрывай людям объятья - не помогай им распять тебя.
Когда прыгаешь от радости, смотри, чтобы у тебя не выбили почву из-под ног.
Чтобы добраться до источника, надо плыть против течения.
Помни, у человека нет выбора: он должен оставаться человеком!
Цени слова! Каждое может оказаться твоим последним.

Ежи Лец




Аркадий Аверченко
ЖЕНА (отрывки из рассказа)

– Нет, ты не будешь пить это вино!
– Почему же, дорогая Катя? Один стаканчик…
– Ни за что… Тебе это вредно. Вино сокращает жизнь… Пересядь на это место!
– Зачем?
– Там окно открыто. Тебя может продуть… Я смертельно боюсь за тебя.
– Спасибо, моё счастье…
Я вынимал папиросу.
– Брось папиросу! Сейчас же брось. Разве ты забыл, что у тебя лёгкие плохие?
– Да одна папир…
– Ни крошки! Ты куда? Гулять? Нет, милостивый государь! Извольте надевать осеннее пальто. В летнем и не думайте.
Я заливался слезами и осыпал её руки поцелуями.
– Ты - Монблан доброты!
Она застенчиво смеялась…
Часто задавал я себе вопрос: Чем и когда я отблагодарю её?..
– Нашёл! - громко сказал я сам себе. – Я застрахую свою жизнь в её пользу!
И в тот же день всё было сделано.
Страховое общество выдало мне полис, который я, с радостным, восторженным лицом, преподнёс жене…
Через три дня я убедился, что полис этот и вся моя жизнь – жалкая песчинка по сравнению с тем океаном любви и заботливости, в котором я начал плавать…
– Радость моя! – ласково говорила она, смотря мне в глаза. – Ну, чего ты хочешь? Скажи… Может быть, вина хочешь?
– Да я уже пил сегодня, – нерешительно возражал я.
– Ты мало выпил… Что значит какие-то полторы бутылки? Если тебе это нравится – нелепо отказываться…
– Какова нынче погода? – спрашиваю я у жены.
– Тепло, милый. Если хочешь - можно без пальто.
– Спасибо. А что это такое - беленькое с неба падает? Неужели снег?
– Ну уж и снег! Он совсем тёплый.
Однажды я выпил стакан вина и закашлялся.
– Грудь болит, – сказал я.
– Попробуй покурить сигару, – ласково гладя меня по плечу, сказала жена. – Может, пройдёт.
Я залился слезами благодарности и бросился в её объятия.
Как тепло на любящей груди…
Женитесь, господа, женитесь.

Аверченко





Михаил Зощенко
Рассказ АРИСТОКРАТКА (коротко)

Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках.
Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.
А в свое время я, конечно, увлекался одной аристократкой.
Гулял с ней и в театр водил. В театре-то все и вышло…
Сели в театр… Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу… Поскучал я, поскучал… Гляжу - антракт…
Она в буфет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на стойке блюдо. На блюде пирожные.
А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг ее и предлагаю:
– Ежели, - говорю, - вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.
– Мерси, - говорит.
И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом и жрет.
А денег у меня - кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных…
Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах.
Я хожу вокруг нее, что петух, а она хохочет и на комплименты напрашивается.
Я говорю:
– Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.
А она говорит:
– Нет.
И берет третье.
Я говорю:
– Натощак – не много ли? Может вытошнить.
А она:
– Нет, - говорит, - мы привыкшие.
И берет четвертое.
Тут ударила мне кровь в голову.
– Ложи, - говорю, - взад!.. Ложи, - говорю, - к чертовой матери!
Положила она назад. А я говорю хозяину:
– Сколько с нас за скушанные три пирожные?
– С вас, - говорит, - за скушанные четыре штуки столько-то.
– Как, - говорю, - за четыре?! Когда четвертое в блюде находится.
– Нету, - отвечает, - хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято.
– Как, - говорю, - надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии.
А хозяин держится индифферентно - перед рожей руками крутит.
Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты.
Одни говорят - надкус сделан, другие - нету.
А я вывернул карманы - всякое, конечно, барахло на пол вывалилось - народ хохочет.
А мне не смешно. Я деньги считаю.
Сосчитал деньги - в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил.
Заплатил. Обращаюсь к даме:
– Докушайте, - говорю, - гражданка. Заплачено.
А дама не двигается. И конфузится докушивать.
А тут какой-то дядя ввязался.
– Давай, - говорит, - я докушаю.
И докушал, сволочь. За мои-то деньги.
Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой.
А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:
– Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег - не ездют с дамами.
А я говорю:
– Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.
Так мы с ней и разошлись.
Не нравятся мне аристократки.

Зощенко








ИОАНН ГРОЗНЫЙ
из истории обработанной «Сатириконом»


Любимейшей забавой молодого царя было жениться.
У Иоанна, в сущности, было очень нежное сердце, и единственной причиной его жестокости было любопытство.
Женившись и пожив некоторое время с женой, он начинал думать:
- Любопытно было бы посмотреть, какова будет моя вторая жена?..
Несколько месяцев Иоанн Васильевич боролся со своим любопытством,
но потом не выдерживал и постригал жену в монахини, а сам брал другую жену.
- Ничего не поделаешь! - говорил он. - Уж очень я любопытен.
Игрушки молодому царю заменяли бояре, молодые и старые.
Поиграв с боярином, Иоанн начинал томиться мыслью:
- Что у моей новой игрушки делается внутри?
Любопытство до тех пор мучило царя, пока он не распарывал боярина и не узнавал, что делается у него внутри.
Сначала Иоанну Васильевичу нравились бояре Глинские.
- Славные игрушки! - восхищался он. - Вот интересно было бы знать, какие там у них пружины внутри? Должно быть, заграничные!
Недолго крепился Грозный и велел распороть Глинских.
Потом то же самое он сделал с Шуйскими, потом - с Вольскими.
Каждый год Иоанн Васильевич производил набор новых любимцев.
Родные любимцев оплакивали их, как покойников…
В Москве люди больше умирали от внезапной любви Иоанна Васильевича, чем от других заразительных болезней.
Характера Иоанн Васильевич был веселого и любил шутить.
Однажды он велел в шутку бросить псам своего любимца Андрея Шуйского.
К сожалению, псы не поняли шутки и загрызли бедного боярина…
В другой раз Иоанн обратил внимание на длинные бороды новгородских купцов.
- Вы бы побрились, - посоветовал им царь.
- Рады побриться! - отвечали купцы. - Да парикмахерской поблизости нет.
- Это пустяки! - сказал Иоанн Васильевич. - Можно и без парикмахера.
Он приказал облить бороды купцов дегтем и поджечь.
В одну минуту подбородки у них стали чистенькими, как ладонь.
Купцы похвалили царя за находчивость и были очень рады, что им не пришлось платить за бритье.
К сожалению, современники Иоанна Грозного ложно истолковывали шутки царя и придавали им какой-то мейерхольдовский оттенок.




ПЕРВЫЕ ЗАКОНОДАТЕЛИ
(из всеобщей истории, обработанной «Сатириконом» 1910)

С самого начала своего царствования Екатерина принялась за проект нового государственного устройства.
- Созову народных представителей! - решила Екатерина. - Пусть сам народ решит, как ему лучше жить…
Депутаты прибыли в Москву и были невероятно удивлены, что их не бьют и не сажают в крепость.
Наоборот, императрица приказала оказать им ласковый прием и посадила их не в тюрьму, а в Грановитую палату.
Императрица выработала "Наказ", в котором депутатам предлагалось выработать законы.
Депутаты горячо принялись за дело с утра до ночи и наконец заявили:
- Кончили!
Обрадованная Екатерина спросила:
- Что сделали?
Депутаты заявили:
- Много сделали, Матушка-Государыня. Во-первых, постановили поднести тебе титул «Мудрая»
Екатерина была изумлена.
- А законы?
- Законы?! Что ж законы. Законы не волк - в лес не убегут. А если убегут, тем лучше. Пусть живут волки и медведи по закону…
Подавив досаду, Екатерина спросила снова:
- Что еще сделали?
- Постановили, Матушка-Государыня, поднести тебе еще один титул: «Великая»
Екатерина нервно прервала их:
- А крепостное право уничтожили?
- Крепостное право! - ответили депутаты. - Зачем торопиться? Мужички подождут. Им что? Сыты, обуты, выпороты… Подождут
- Что же вы сделали? Зачем вас созывали?
Депутаты важно погладили бороды.
- А сделали мы немало. Работали, Матушка-Государыня. И выработали.
- Что выработали?
- Выработали еще один титул для тебя, матушка: «Мать отечества». Каково?
Екатерина увидела, что чем больше законодательная комиссия будет заседать, тем больше титулов и меньше законов она будет иметь.
- Поезжайте домой! - сказала она депутатам. - Поезжайте, Тимошки.
Без вас плохо, а с вами еще хуже.


Сатирикон

[1..21]


Папки