citat: Салтыков-Щедрин

Салтыков-Щедрин

Добрый патриот
(Сочинение 10-летнего Вани)

У одной старой слепенькой кротихи родился маленький кротик.
И этот кротик был большой шалун, потому что очень часто выбегал из своей норы, чтобы порезвиться там, где ему казалось просторнее и светлее.
И вот однажды старая слепенькая кротиха возвращается раньше обыкновенного домой с ношею самых спелых орехов, которые она каждый день собирала про запас на зиму, и не застает в норе маленького кротика.
И вот можете себе представить отчаяние бедной слепенькой матери, у которой только и была одна опора в старости!
И бог знает, что она не передумала до той минуты, покуда не воротился маленький кротик на сей раз, однако ж, благополучно.
– Но зачем же ты, друг мой, выбегаешь из нашей норы? – упрекнула его старая слепенькая кротиха.
– Да мне, маменька, здесь скучно! – отвечал неопытный маленький кротик.
– Но отчего же тебе, глупенький, скучно?
– Да тут у нас, маменька, и сыро, и тесно, и темно, а там, наверху, аленькие цветочки цветут, пестренькие птички поют, ветерочки теплые дуют и светит ясное солнышко!
– А-а-ах! глупенький ты, глупенький! – молвила старая слепенькая кротиха, покачивая головой, – да знаешь ли ты, что эту сырую и темную нору ты должен любить больше всего на свете!
– Да почему же, маменька?
– А потому, что это твое отечество!

Салтыков-Щедрин ("Испорченные дети")

История одного города

И вдруг затрубила труба, и забил барабан.
Бородавкин, застегнутый на все пуговицы и полный отваги, выехал на белом коне.
Глуповцы думали, что градоначальник едет покорять Византию, а вышло, что он замыслил покорить их самих…
*
Он не пошел ни прямо, ни направо, ни налево, а стал маневрировать.
Глуповцы высыпали из домов на улицу и громкими одобрениями поощряли искусного вождя.
– Слава те господи! – говорили они, снимая шапки и набожно крестясь на колокольню.
А Бородавкин все маневрировал да маневрировал и около полдён достиг до слободы Негодницы, где сделал привал.
Тут всем участвующим в походе раздали по чарке водки и приказали петь песни…
*
Только тогда Бородавкин спохватился и понял,
что шел слишком быстрыми шагами и совсем не туда, куда идти следует.
Начав собирать дани, он с удивлением и негодованием увидел, что дворы пусты,
и что если встречались кой-где куры, то и те были тощие от бескормицы.
Но, по обыкновению, он обсудил этот факт не прямо, а с собственной оригинальной точки зрения,
то есть увидел в нем бунт, произведенный на сей раз уже не невежеством, а излишеством просвещения.
– Вольный дух завели! Разжирели! – кричал он без памяти – На французов поглядываете!
И вот начался новый ряд походов, – походов уже против просвещения.
В первый поход Бородавкин спалил слободу Навозную, во второй – разорил Негодницу, в третий – расточил Болото.
Но подати всё задерживались.
Наступала минута, когда ему предстояло остаться на развалинах одному с своим секретарем, и он деятельно приготовлялся к этой минуте…

Салтыков-Щедрин (История одного города)

Салтыков-Щедрин
ГИЕНА (отрывки)

Загляните в любую Зоологию и всмотритесь в изображение гиены.
Ее заостренная книзу мордочка не говорит ни о лукавстве, ни о подвохе, ни о жестокости, а представляется даже миловидною.
Это хорошее впечатление она производит благодаря небольшим глазкам, в которых светится благосклонность.
У ксендзов такие умильные глаза бывают…
Или вот у чиновников, которым доверено наградные списки набело переписать, и они, чтобы всех обнадёжить, начинают всем одинаково улыбаться…
Кто бы подумал, что это изображение принадлежит одной из тех гиен, о которых с древних времен сложилась такая нехорошая репутация?!
Древние видели в гиене нечто сверхъестественное и приписывали ей силу волшебных чар.
Этот взгляд на гиену, в значительной мере, господствует и поныне между аборигенами тех стран, где обитают эти животные.
Мало того: арабы убеждены, что гиены не что иное, как замаскированные волшебники, которые днём являются в виде людей, а ночью принимают образ зверя, на погибель праведных душ…
Сверх того, гиена нападает только на слабых, спящих и беззащитных и, кроме того, нередко заходит в дома и уносит маленьких детей.
Вообще дети - любимое лакомство гиены-оборотня…
За всем тем, по свидетельству того же Брэма, насколько гиена ехидна, настолько она и труслива…
Гиен можно даже приручать.
Достигается приручение довольно легко: стоит только чаще прибегать к побоям и к купанью в холодной воде.
Прирученные таким образом гиены, рассказывает Брэм, завидевши его, вскакивали с радостным воем, начинали вокруг него прыгать, клали передние лапы ему на плечи, обнюхивали лицо, наконец поднимали хвост совсем прямо кверху и высовывали вывороченную кишку на 2 дюйма из заднего прохода.
Одним словом, человек восторжествовал и тут, как везде; только вот высунутая кишка - это уж лишнее.

«Но что же означает вся эта история и с какою целью она написана?» - быть может, спросит меня читатель -
А вот именно затем я её и рассказал, чтобы наглядным образом показать, что «человеческое» всегда и неизбежно должно восторжествовать над «гиенским».
Иногда нам кажется, что «гиенское» готово весь мир заполонить, что оно вот-вот задушит все живущее.
Такие фантасмагории случаются нередко.
Кругом раздается дьявольский хохот и визг; из глубины мрака несутся возгласы, призывающие к ненависти, к сваре, к междоусобью.
Всё, словно непроницаемым пологом, навсегда заслонено ненавистническим, клеветническим, гиенским!..
Но это - громадное и преступное заблуждение.
«Человеческое» никогда окончательно не погибало, но и под пеплом, которым временно засыпало его «гиенское», продолжало гореть.
И впредь оно не погибнет, и не перестанет гореть - никогда!
Ибо для того, чтобы оно восторжествовало, необходимо только одно: осветить сердца и умы сознанием, что «гиенство» вовсе не обладает теми волшебными чарами, которые приписывает ему безумный и злой предрассудок.
Как только это просветление свершится, не будет надобности и в приручении «гиенства» - зачем?
оно все-таки не перестанет смердить… но будет все дальше и дальше удаляться вглубь,
покуда, наконец, море не поглотит его, как древле оно поглотило стадо свиней.

Салтыков-Щедрин