citat: хармс

Даниил Хармс
ССОРА

(Куклов и Богадельнев сидят за столом и едят суп)
Куклов: Я принц.
Богадельнев: Ах ты принц!
Куклов: Ну и что же из того, что я принц?
Богадельнев: А то, что я в тебя сейчас супом плесну!
Куклов: Нет, не надо!
Богадельнев: Почему же это не надо?
Куклов: А это зачем же в меня супом плескать?
Богадельнев: А ты думаешь, ты принц, так тебя и супом облить нельзя?
Куклов: Да, я так думаю!
Богадельнев: А я думаю наоборот.
Куклов: Ты думаешь так, а я думаю так!
Богадельнев: А мне плевать на тебя!
Куклов: А у тебя нет никакого внутреннего содержания.
Богадельнев: А у тебя нос похож на корыто.
Куклов: А ты свинья!
Богадельнев: Свинья? А ты кто-же?
Куклов: А я принц.
Богадельнев: Ах ты принц!
Куклов: Ну и что же из того, что я принц?
Богадельнев: А то, что я в тебя сейчас супом плесну!..

ОБЕЗОРУЖЕННЫЙ или неудавшаяся любовь

Лев Маркович (подскакивая к даме) – Разрешите!
Дама (отстраняясь ладонями) – Отстаньте!
Лев Маркович (наскакивая) – Разрешите!
Дама (пихаясь ногами) – Уйдите!
Лев Маркович (хватаясь руками) – Дайте разок!
Дама (пихаясь ногами) – Прочь! Прочь!
Лев Маркович – Один только пистон!
Дама (мычит, дескать "нет").
Лев Маркович – Пистон! Один пистон!
Дама (закатывает глаза)
Лев Маркович (Суетится, лезет рукой за своим инструментом и вдруг оказывается, не может его найти)
– Обождите! (Шарит у себя руками). Что за чччорт!
Дама (с удивлением смотрит на Льва Марковича)
Лев Маркович – Вот ведь история!
Дама – Что случилось?
Лев Маркович – Хм… (смотрит растерянно во все стороны)
Занавес

Даниил Хармс

Даниил Хармс
ДВЕ МИНИАТЮРЫ

Одна девочка сказала: "гвя".
Другая девочка сказала: "хфы".
Третья девочка сказала: "мбрю".
А Ермаков капусту из-под забора хряпал хряпал и хряпал.
Видно вечер уже наступал.
Мотька с гавном наигрался и спать пошел.
Моросил дождик.
Свиньи горох ели.
Рагозин в женскую баню подглядывал.
Сенька на Маньке верхом сидел.
Манька же дремать начала.
Потемнело небо. Заблистали звезды.
Под полом крысы мышку загрызли.
Спи мой мальчик и не пугайся глупых снов.
Глупые сны от желудка.
* * * * * * * * * * * * * *
– Федя, а Федя!
– Что-с?
– А вот я тебе покажу что-с!
(молчание)
– Федя, а Федя!
– В чем дело?
– Ах, ты сукин сын! Еще в чем дело спрашиваешь.
– Да что вам от меня нужно?
– Видали? Что мне от него нужно! Да я тебя мерзавца за такие слова… Я тебя так швырну что полетишь сам знаешь куда!
– Куда?
– В горшок.
(молчание)
– Федя, а Федя.
– Да что вы, тётенька, с ума сошли?
– Ах! Ах! Повтори, как ты сказал!
– Нет, не повторю.
– Ну то-то! Знай свое место! Небось! Тоже!

Хармс

Даниил Хармс
О явлениях и существованиях (коротко)

Вот бутылка с водкой, так называемый спиртуоз.
А рядом вы видите Николая Ивановича Серпухова.
Вот из бутылки поднимаются спиртуозные пары.
Поглядите как дышит носом Николай Иванович Серпухов.
Поглядите как он облизывается и как он щурится…
Но обратите внимание на то, что за спиной Николая Ивановича нет ничего… даже воздуха нет…
Этого конечно и вообразить себе невозможно.
Но на это нам плевать, нас интересует только спиртуоз и Николай Иванович Серпухов.
Вот Николай Иванович берет рукой бутылку со спиртуозом и подносит ее к своему носу…
Теперь пришло время сказать, что не только за спиной Николая Ивановича, но впереди и вообще кругом нет ничего.
Полное отсутствие всякого существования, или как острили когда-то: отсутствие всякого присутствия.
Однако давайте интересоваться только спиртуозом и Николаем Ивановичем.
Представьте себе, Николай Иванович, заглядывает во внутрь бутылки со спиртуозом, потом подносит ее к губам, запрокидывает бутылку донышком вверх и выпивает, представьте себе, весь спиртуоз.
Вот ловко! Как это он!
А мы теперь должны сказать вот что: собственно говоря, не только вокруг… а также и внутри Николая Ивановича ничего не было, ничего не существовало.
Оно конечно могло быть так, как мы только что сказали, а сам Николай Иванович мог при этом восхитительно существовать…
Но, откровенно говоря, вся штука в том, что Николай Иванович не существовал и не существует.
Вот в чем штука-то.
Вы спросите: А как же бутылка со спиртуозом.
Особенно, куда вот делся спиртуоз, если его выпил несуществующий Николай Иванович…
Только что был, а вдруг его и нет. Вот как же это так?..
Тут мы и сами теряемся в догадках. А впрочем, что же это мы говорим?
Ведь мы сказали, что как внутри, так и снаружи Николая Ивановича ничего не существует.
А раз ни внутри ни снаружи ничего не существует, то значит и бутылки не существует. Так ведь?
Но с другой стороны: если мы говорим, что ничего не существует ни изнутри, ни снаружи, то является вопрос: изнутри и снаружи чего?
Что-то, видно, все же существует? А может и не существует.
Тогда для чего же мы говорим изнутри и снаружи?
Нет, тут явно тупик.
И мы сами не знаем что сказать.
До свидания.

Хармс

Даниил Хармс:

Трудно сказать что-нибудь о Пушкине тому, кто ничего о нем не знает.
Пушкин великий поэт. Наполеон менее велик, чем Пушкин.
Александр I, и II, и III - просто пузыри по сравнению с Пушкиным.
Да и все люди по сравнению с Пушкиным пузыри, только по сравнению с Гоголем Пушкин сам пузырь.
А потому вместо того, чтобы писать о Пушкине, я лучше напишу о Гоголе.
Хотя Гоголь так велик, что о нем и писать-то ничего нельзя, поэтому я буду все-таки писать о Пушкине.

Как известно, у Пушкина никогда не росла борода.
Пушкин очень этим мучился и всегда завидовал Захарьину, у которого, наоборот, борода росла вполне прилично.
«У него - ростет, а у меня - не ростет» - частенько говаривал Пушкин, показывая ногтями на Захарьина.
И всегда был прав.

У Пушкина было четыре сына и все идиоты.
Один не умел даже сидеть на стуле и все время падал.
Пушкин-то и сам довольно плохо сидел на стуле.
Бывало, сплошная умора; сидят они за столом:
на одном конце Пушкин все время со стула падает, а на другом конце - его сын.
Просто хоть святых вон выноси!

Михаил Зощенко: (О творчестве товарища Гоголя)

Это что за фигура? Это откуда такое появилось?
Мало у нас великих писателей, так вот еще какая-то персона лезет!..
Сейчас мы ему, чёрту лохматому, припаяем. Не читали еще его вещиц, но чувствуем, что припаяем. Потому нельзя иначе, чтоб не припаять.
Выпущает, главное, чёрт лохматый, общее собрание сочинений, огребает громадные деньжищи, тратит бумагу, в то время как продукты заворачивать не во что, и еще Гоголем ходит.
А пущай-ка лучше ответит, вносил ли он, курицын сын, налог за последнее полугодие?
И чем он занимался до 17-го года? Тоже писатель!..
(Голоса из зала: Расскажите про Пушкина)
А я про Пушкина и говорю, а не про Лермонтова. Стихи Пушкина, я говорю, вызывают удивление.
Лично мне нравятся его лирические стихи: «Я хотел бы быть сучочком»
(Голоса: Это не Пушкина стихи)
То есть как это не Пушкина? Что вы мне баки заколачиваете?.. Ну, если эти стихи не Пушкина, то я уж и не знаю, что…
Конечно, я, дорогие товарищи, не историк литературы. Я позволю себе подойти, как говорится, по-человечески.
Моя бабушка родилась в 1836 году. То есть Пушкин мог ее видеть и даже брать на руки…
Мой отец родился в 1850 году. Но Пушкина тогда уже, к сожалению, не было, а то он и моего отца мог бы нянчить…
Что же касается Гоголя и Тургенева, то их могли нянчить почти все мои родственники, поскольку еще меньше времени отделяло тех от других…
Да, так про что же это я?..
(Голос с места: Про Пушкина…)
Ах да… Вот я и говорю - Пушкин…
Ему за строчку стихов платили по червонцу. Кроме того, постоянно переиздавали.
А он, несмотря на это, писал, и писал, и писал. Прямо удержу нету.
Конечно, придворная жизнь ему сильно мешала сочинять стихи. То балы, то еще что-нибудь…
И, между нами говоря, Тамара ему, конечно, изменила…
(Шум в зале: Наталья, а не Тамара)
Разве? Ах да, Наталья. Это у Лермонтова - Тамара… Вот я и говорю.
(Шум в зале: Довольно! Уберите оратора!)
Так вот, я кончаю, товарищи…
Влияние Пушкина на нас огромно. Это был гениальный и великий поэт.
И приходится пожалеть, что он не живет сейчас вместе с нами…
Итак, заканчивая свой доклад о гениальном поэте, я хочу отметить, что после торжественной части будет художественный концерт.
(Одобрительные аплодисменты. Все встают и идут в буфет.)


источник